Спонтанный поход на ипподром превратился для юной девушки в увлечение всей жизни

Не боится боли и не испытывает страха. Так может показаться на первый взгляд, когда видишь, как ловко эта дюймовочка управляется с лошадью и совсем ничего не опасается. Прожив несколько лет в столице, несмотря на всевозможные сомнения, Евгения Антонова не растеряла энтузиазма, чтобы воплотить свою детскую мечту в жизнь. И не просто не растеряла: этот энтузиазм рос вместе с ней. В 18 лет девушка приняла решение, которое перевернуло её жизнь. И, кажется, она ни на минуту об этом не пожалела.
 

- Глядя на то, с какой любовью ты смотришь на лошадей, кажется, что ты понимаешь их с полуслова. Расскажи, как сложилась, что конкур стал неотъемлемой частью твоей жизни?

- Мечта заниматься конным спортом преследовала меня с самого детства. Несмотря на то, что мои родители были категорически против подобного развития событий, это бешеное желание внутри меня не погасло даже тогда, когда я выросла. Судьбоносный момент настал, когда мой молодой человек подарил мне на день рождения обучающую поездку на лошади, сказав всего несколько слов: "иди, ты ведь так давно этого хотела". Надо ли говорить, как он потом пожалел о своём поступке? (смеётся). Я пропала. Стоило только прикоснуться к этой мечте, как я поняла, что не смогу больше с ней расстаться. Помню, как друзья звонили мне с вопросами "где ты, что ты, как ты", а у меня был лишь один ответ - ипподром. Немного научившись самым простым вещам, мне на тот момент исполнилось 18 лет, я позвонила маме со словами: "я тут это... лошадь покупаю".

- Маме плохо не стало?

- Лучше мне промолчать! (смеётся) Переубедить меня тогда было невозможно. Я приняла решение и ни за что не хотела его менять.

- Наверняка поначалу тебе было непросто. Как справлялась с трудностями?

- Молилась, чтобы под меня не попал злобный жеребец! (смеется). Пожалуй, выбор лошади был для меня главным испытанием. Когда я только-только училась, у нас был очень "веселый" конь -  Диксон. Белый, красивый, сильный, но такой вреднющий! Если я что-то делала не так, он не упускал возможности мне отомстить, причём так, чтобы побольнее было! Трудно было найти с ним общий язык. С появлением собственной лошади мне стало попроще, конечно.

-  Твой первый конь. Расскажи о нём? Как он к тебе попал?

- Это был жеребец по кличке Доллар. Я забрала его к себе не из самых лучших условий, до меня с ним довольно жёстоко обращались. Конь был психически сломлен: слишком боялся мужчин, был по отношению к ним либо очень агрессивным, либо очень замкнутым. С Долларом поначалу мне тоже было трудно, но, спустя некоторое время мы смогли добиться с ним абсолютного доверия: сидя на нём, я могла на галопе раскинуть руки и спокойно ехать, зная, что он ничего мне не сделает. Я была уверена, что этот конь никогда не причинит мне боль. Если ко мне бежала собака, он вставал впереди меня, начинал копать и бить копытом, не подпуская её ко мне: так он меня защищал. Но с чужими людьми мудрил, конечно. Так и норовился оттоптать ноги всем тем, кто к нему подходил.

- Ты говоришь о нём в прошедшем времени. Что произошло?

 - Он прожил со мной всего год. У него была болезнь, которую мы так и не смогли вылечить: непроходимость кишечника и, как следствие, разрыв желудка. Когда ему стало плохо, я совсем не знала, что делать. Целые сутки мы с моим тренером, Галиной Юрьевной, ждали ветеринара, который тогда так и не приехал. Мы пытались откачать его самостоятельно, но на тот момент мы не знали, в чём на самом деле была проблема. Больше всего я переживала из-за того, что Доллар столько промучился. Когда он погибал, то стоял на ногах до последнего, ровно до тех пор, пока я от него не отошла. Стоило мне это сделать - он тут же упал. Так я его потеряла… Позже у меня появилась вторая лошадь - Орнэлла.

- Сложно было привыкнуть к другой лошади?

- С ней я поняла, что первый конь мне очень многое прощал. Когда я её купила, тяжелее стало в разы, очень сильно я тогда бесилась. Были моменты, когда я приходила к тренеру с криками: "Не знаю, что мне с ней делать! В кино, может, сводить? Или букет цветов подарить? Что я делаю не так?!" Мне очень и очень сложно было найти ту самую золотую середину, которая была с Долларом. Вообще кобыла, в отличие от жеребца, очень тяжела в работе: они слишком капризные. Если у них нет настроения, они могут просто топнуть ногой и начнётся: "не хочу, не буду, отстань от меня, мне лень". Приходится бороться.

- Не жалко бить?

- Раньше я очень переживала, когда приходилось это делать. Думала, что ей очень больно. Со временем поняла, что у лошадей совершенно другой болевой порог. Конкретно с Орнэллой я усвоила следующее: её не нужно наказывать физически. Достаточно просто накричать и (внимание!) всего лишь сделать вид, что ты её дубасишь (смеётся). Но, помню, когда мне в первый раз пришлось наказать Орнэллу, лошадь потом три дня ко мне не подходила и воротила от меня нос.

- С характером животное, ничего не скажешь.

- Да, этого у неё не отнять. Если человек ей не понравится, она ни за что его к себе не подпустит, и уж тем более - не даст сесть. Если я вижу её недовольство, то никогда не подведу к ней человека. Мало ли, что выкинет эта ревнивица. Однажды на тренировке тренер попросил меня сесть на другого коня и сделать галоп, а Орнэллу отдали чужой девочке, которой нужно было всего лишь подержать её за поводок. Не садиться, ничего. После исполнения элементов, я слезла с коня, начала его гладить и… что же вы думаете? Моя лошадь, сбив ту девочку с ног и вырвав из её рук поводок, побежала ко мне с милой мордой и глазами полными любви, в которых читалось: "такой номер со мной не прокатит, ну-ка давай мне сахар, я пришла!"

- Вот это да! Та девочка сильно пострадала?

- Нет, всё, слава Богу, обошлось. Она, скорее, больше испугалась.

- Получается, общение с лошадьми не всегда бывает безопасным. А ты сама получала когда-нибудь серьёзные травмы?

- По мелочи много всего было, но до серьезности дело дошло только однажды, когда я упала с Орнэллы. Меня привезли в больницу с черепно-мозговой травмой, кровоизлиянием… Я тогда в коме три дня пролежала.

- Неужели ты после такого не передумала садиться на лошадь?!  

- Ни в коем случае! (смеётся) Спустя два месяца я снова пришла на ипподром, села на свою лошадку, и она меня возила, как хрустальную вазочку.

- Как ты думаешь, животные понимают, что причиняют человеку боль?

- Конечно. Но, когда лошади молодые, они могут по дурости с себя скинуть. У каждой из них, как и у человека, свой характер и к каждой нужен индивидуальный подход. Сейчас я точно знаю, что если упаду с Орнэллы, то она меня не раздавит и не растопчет. Недавно как раз был такой случай: она у меня девочка очень вертлявая, испугалась какой-то ерунды, швырнула меня в сторону и резко стартанула. Я на земле в клубочек свернулась, она через меня перепрыгнула и дальше побежала, а потом отошла в стороночку и ждёт: "когда же ты поднимешься-то, а?»

- Наблюдая за взаимоотношениями лошади и человека со стороны, сложно сказать, что он как-то ей управляет. Кажется, что она всё делает сама. Что же происходит на самом деле?

- Лошадь управляется шенкелем (часть ноги от колена и ниже), рукой и корпусом. То есть, коленом и бедром ты её держишь, а заставляешь двигаться вперед - частью ноги от колена и ниже. Для того, чтобы повернуть направо - нужно зажать левым шенкелем, чтобы повернуть налево - правым. На соревнованиях, в момент непослушания нам разрешено бить лошадей хлыстом, но не больше трёх раз за весь маршрут.

- Кстати, о соревнованиях. Помнишь ли ты свой первый маршрут с Орнэллой?

- Это была ужасно. Они проходили здесь, на тамбовском ипподроме. Мы с ней даже не смогли проехать всю дистанцию до конца. Орнэлла у меня вообще кобылка достаточно нервная: птичка пролетела, веточка хрустнула, что-то упало – всё, сразу истерика. Но она старалась. Помню, как мне заранее говорили: «Не бери русскую верховую, это ж сумасшедшая порода!» А я не стала никого слушать. Понравилась она мне и всё тут. Но вот бывает такое: всё в порядке, а потом вдруг раз и мы боимся каждого куста.

- Как же ты борешься с её капризами?

- Мне было очень тяжело найти подходящий способ. То ли успокаивать, то ли ругать, то ли хвалить. В итоге я поняла, что нужно внушить ей, что я для неё страшнее, чем всё вокруг, но, при всём при этом, мне не составит труда её защитить, если понадобится. Не слишком жёсткий и не слишком мягкий подход, так сказать.

- А как насчёт удачных соревнований? Были ли значимые победы?

- Мы занимали с ней самые разные места: первые, вторые, третьи, но все они были не по тем высотам, по каким хотелось бы. Наш рекорд – 120. Хорошо помню тот маршрут: тогда остальные участники вообще не смогли его проехать и просто снялись с соревнования, а мы с Орнэлой оказались на третьем месте. Радость была какая-то скомканная от этой победы-непобеды. А вот в этом сезоне 110 мы проехали на золото, быстрее всех. Это, пожалуй, наш самый высокий результат.

- Ты говоришь, что большую часть времени проводишь на ипподроме. А как же учёба, работа?

- Я езжу в Москву, помогаю маме по работе, сама подрабатываю, если есть необходимость. Но лето – это сезон, да и деньги для меня не главное. Сейчас я полностью сконцентрирована на лошадях. Домой всегда можно вернуться. Жизнь здесь и то, чем я занимаюсь сейчас – это всё для души. В этом плане я очень полюбила Тамбов.

- Ты отказалась от жизни в столице ради лошадей? 

- В детстве мои дедушка и бабушка привозили меня сюда на лето, поближе к природе. Всё чаще я стала бывать то в Москве, то в Тамбове, но с тех пор, как появилась лошадь, я стала больше времени проводить здесь. И потому что скучаю, и потому что Орнэлла не может долго находиться в состоянии застоя, у неё слишком много энергии. Вообще я человек, который, в общем-то, легко ко всему приспосабливается. Покажешь мне одну жизнь – хорошо, покажешь другую – тоже. Хотя, на момент поступления в институт с выбором пришлось непросто: здесь у меня уже сформировалась та жизнь, от которой я не могла тогда отказаться. Это сейчас, став взрослее, понимаешь, что и Москва не так далеко находится, и люди близкие никуда от тебя не денутся, и для дела любимого время найдётся. Тем не менее, я рада тому, как всё сложилось. 

- Как ты видишь своё будущее?

- Честно, очень тяжело сказать. По жизни я постоянно металась из одной сферы в другую. Когда пришло время поступать в институт – я выбрала факультет международных отношений, потому что иностранный язык всегда мне прельщал. Думала, мол, вот, поеду за границу, побываю там-то, поделаю то-то. За пределами России я действительно бывала много раз, но сейчас, если есть возможность съездить, я отказываюсь. Как вы думаете, почему? Правильно! Из-за соревнований по конкуру! (смеётся). В прошлом году я поступила в ТГУ им. Г.Р. Державина на факультет журналистики, чтобы создать себе, так сказать, «дикую помесь»: иностранный язык + журфак. Кроме того, я работала со спортивной фотографией. Если это всё совместить, то мне кажется, у меня многое может получиться.

- Способна ли ты сама научить человека правильно работать с лошадью, как думаешь?

- Любой всадник работает с тренером, какого бы уровня он не достиг. Всегда нужен взгляд со стороны.  На самом начальном уровне – да, смогла бы, но на более профессиональном - думаю, что пока у меня недостаточно для этого опыта. Чтобы обучить человека, нужно знать и лошадь, как она себя ведет в определенных ситуациях, все её повадки и капризы и знать самого человека, которого придётся обучать. Я занималась прокатом, когда у меня был первый конь.  То есть, когда люди приходили на ипподром, я их обучала самым элементарным вещам. Справлялась. Но, как я уже говорила, Доллар был намного проще в работе, нежели Орнэлла.

- Какой уход требуют эти животные?

- Нужно чистить, прививать, кормить… как и любых других животных. Только с лошадьми всё это более затратное дело, скажем так. Орнэлла у меня росла в голоде и холоде, она, также как и Доллар, попала ко мне из самых благоприятных условий. Я выкупила её из Липецка в возрасте трех лет, совсем молоденькую. Сейчас у нас проблема с усвоением белка. Из-за этого мы не можем набрать вес, несмотря на то, что прокололи целый курс витаминов и прочих полезных медицинских препаратов. Вместо того, чтобы поправиться, она у меня выросла на полтора сантиметра. Из-за того, что в детстве её не кормили, перед каждым приёмом пищи она начинает бегать кругами: «вдруг мне не дадут, вдруг меня опять оставят без еды». Сами понимаете, когда животное так нервничает, вес уходит сам собой. Тяжело ей в этом плане, но мы стараемся бороться и периодически давать ей специальные подкормки.

- Какие у вас с Орнэллой ближайшие планы? Сколько золота не хватает в вашей копилке?

- Знаете, на мои первые соревнования меня, можно сказать, «выпихивали». Я так сильно её люблю, что мне достаточно просто сидеть и заниматься ей в своё удовольствие. Я никогда не буду её ломать, заставлять и принуждать к чему-то. Мне не нужны бешеные победы, ценой здоровья своей лошади. Для меня это не спортивный инвентарь. Это моя частичка, моя душа. Когда подходишь к ней, а она радуется и ластится к тебе, как котёнок, ты испытываешь непередаваемое чувство счастья. В этот момент я жалею только о том, что мы говорим с ней на разных языках.

фото: из личного архива Евгении Антоновой