Хлеб и штык: продотряды в Тамбовской губернии

Продовольственный кризис в России возник задолго до начала крестьянских волнений в Тамбовской губернии. Начавшаяся Первая мировая война вызвала всеобщий и неминуемей дефицит продукции сельского хозяйства. Если в начале войны нужно было кормить все увеличивавшуюся армию (6,5 млн. человек – в конце 1914 г, 11,7 млн. человек – в 1915 г., 14,4 – в 1916 г. и 15,1 миллиона в 1917 г.), то с переходом военных действий в затяжной характер государству пришлось взять на себя обеспечение и гражданского населения ряда городов и, частично, губерний. В результате цены на продовольствие стремительно росли. По сравнению с 1913 годом в 1915 расценки на хлеб увеличились в 2 раза, в 1916 году – в 2,5 раза, в 1917 – в16-18 раз. 

Особенно сильно страдало городское население. Уже в первые военные месяцы 1914 г. стоимость продовольствия в Тамбовской губернии выросла на 30 %. Наиболее сильно подорожали рожь (с 62 коп. до 92 коп. – 48 %), овес (с 50 коп. до 1 руб. 4 коп. – 180 %) и пшено (с 1 руб. 13 коп. до 1 руб. 45 коп. – 55 %). Стремительное повышение расценок на основные продукты обусловило введение в октябре 1914 г. таксирования (установку предела) стоимости продукции во всех Тамбовских уездах. Но, поскольку определение такс исходило из уровня действовавших цен, то есть резко завышенных, то таксировка фактически подтверждала их правомерность.

По мере ухудшения экономической ситуации в стране все больше усиливалось вмешательство государства в хозяйственную жизнь. 17 августа 1915 г. «для обсуждения и объединения продовольственных мероприятий по заготовке продовольствия и фуража для армии и флота, а также вообще по правительственному делу» в Петрограде было учреждено Особое совещание по продовольствию. Председатель Совещания получил широкие полномочия, включая установку способов заготовки продовольствия, право на реквизицию и запрета вывоза продуктов из данной местности. В дополнение этому в февраля 1915 г. были запланированы «особые мероприятия по заготовлению продовольственных и фуражных припасов для нужд армии и флота», наделившее местные власти новыми правами – запрещать вывоз сельскохозяйственной продукции за пределы своей губернии, устанавливать предельные цены на хлеб и фураж, закупавшиеся для армии, реквизировать продукты по сниженным на 15 % ценам. Однако даже такие твердые меры не остановили рост цен, очень скоро вызвав исчезновение продуктов с рынка. К началу 1916 г. продовольственные затруднения переросли в острый продовольственный кризис. Резкое вздорожание продуктов привели к падению жизненного уровня большинства категорий российского населения.

Для выхода из кризиса 29 ноября 1916 года управляющий Министерства земледелия Александр Риттих подписал постановление «О развёрстке зерновых хлебов и фуража, приобретаемых для потребностей, связанных с обороной». Первой разверстке подлежало 772 100 тысяч пудов: 285 тысяч пудов ржи, 189 тысяч пудов пшеницы, 150 тысяч пудов овса, 120 тысяч пудов ячменя, 10,4 тысяч пудов проса и 17,7 тысяч пудов гречки. Разверстка была рассчитана, в основном, на добровольное жертвование зерна в фонд фронта со стороны крестьянства; широкие насильственные действия по отношению к утаивающим зерно собственникам правительство не планировало. В результате этого развёрстка как программа заготовки продовольствия для нужд фронта и городов шла очень вяло и не выполнила своей основной задачи. 

После революции 1917 года Временное правительство не стало отказываться от идеи ревизии хлебных запасов. 2 марта 1917 года, Продовольственная комиссия Временного комитета Госдумы распорядилась на местах, не останавливая заготовки хлеба по разверстке, немедленно приступить к изъятию хлеба у крупных земельных собственников и арендаторов всех сословий, у торговых предприятий и банков. А весной-летом 1917 года был принят закон о государственной монополии на хлебную торговлю, а распорядилось всеми средствами – вплоть до применения оружия – вывозить хлеб из деревни. Однако эти непопулярные меры почти не работали, и производители отказывались сдавать хлеб в крайне невыгодных для себя условиях. В результате до Октябрьской революции 1917 г. Временным правительством было собрано 280 млн. пудов из 650 запланированных.

Аграрная политика большевиков учитывала неудачный опыт Временного правительства с обеспечением населения хлебом. Весной 1918 года Народный комиссар продовольствия Александр Цурюпа писал в докладе Совнаркому: «Дело снабжения хлебом переживает тяжёлый кризис. Крестьяне, не получая мануфактуры, плугов, гвоздей, чая и проч. предметов первой необходимости, разочаровываются в покупной силе денег и перестают продавать свои запасы, предпочитая хранить вместо денег хлеб. Кризис усугубляется недостатком денежных знаков для расплаты в тех местах, где ссыпка ещё производится. Анализ существующего положения приводит к выводу, что только снабжение деревни тем, чего она требует, т. е. предметами первой необходимости, может вызвать на свет спрятанный хлеб. Все другие меры лишь паллиативы... Товарообмен уже и теперь повсеместно происходит в связи с мешочничеством (рабочие фабрик обменивают свой продукт на продовольствие для себя). Прекратить этот стихийный процесс можно лишь одним способом – организуя его в масштабе государственном...».

13 мая 1918 года декретом ВЦИК и СНК «О предоставлении народному комиссару продовольствия чрезвычайных полномочий по борьбе с деревенской буржуазией, укрывающей хлебные запасы и спекулирующей ими», были установлены основные положения продовольственной диктатуры. Цель продовольственной диктатуры заключалась в централизованной заготовке и распределении продовольствия, подавлении сопротивления кулаков и борьбе с мешочничеством. Наркомпрод получил неограниченные полномочия при заготовке продуктов питания.11 января 1919 года декретом Совета народных комиссаров на всей территории Советской России была введена продовольственная разверстка. К этому времени в губернии действовали 50 продотрядов из Петрограда, Москвы, Череповца и других городов общей численностью до 5 тыс. человек. В итоге до конца 1918 г. было заготовлено около 12 млн. пудов зерна из запланированных 35 млн. пудов. 

Продразверстка тяжело отразилась на населении Тамбовской губернии. К 1919 г. в крае действовало свыше 4,5 тысяч продармейцев. Местными губисполкомами выписывались ничем не обоснованные наряды, не соответствующие имевщимся запасам. Были случаи, когда продотряды отбирали хлеб у всех граждан, даже сирот, избивали крестьян, заживо зарывали в землю стариков. Несмотря на явный недород, уездным исполнительным органам за подписью председателя А.Г. Шлихтера в начале сентября 1920 г. была разослана телеграмма с требованием «взять не только излишки, но и часть проднормы». В качестве успокоительной меры А.Г. Шлихтер предлагал разъяснять, что «эта мера фактически не вызывает голода в деревне». Однако это не соответствовало действительности. Уже к середине 1920 г. половина крестьянства губернии голодала. Если бы в Борисоглебском уезде крестьяне полностью выполнили всю разверстку, то оставшегося хлеба хватило только на семена для будущего года.

Положение деревни стало поистине трагическим осенью 1920 г., когда стали очевидны трагические последствия засухи. 12-пудовый урожай и без продразверстки ставил мужика в безвыходное положение, между тем губернская разверстка оставалась чрезвычайно высокой – 11,5 млн. пудов. Перед крестьянином возникла элементарная проблема физического выживания. По признанию В.А. Антонова-Овсеенко, крестьянство пришло в полный упадок, а в ряде волостей Усманского, Липецкого, Козловского, Борисоглебского уездов «проели не только мякину, лебеду, но и кору, крапиву». «Продовольственная вакханалия» толкала крестьян на крайние формы протеста.

Власть это понимала. По словам председателя губисполкома А.Г.Шлихтера, сложилось представление, что для продовольственника в Советской республике все можно, поэтому репутация губпродкома сравнима с репутацией губчека. Шлихтер называл факты арестов председателей сельсоветов и волисполкомов продагентами, избиений крестьян, случаи пьянства и разврата уполномоченных, хотя не преминул напомнить участникам совещания, что интересы революции превыше всего. «Деревня поймет, что время, когда она могла не подчиняться этой власти, прошло – утверждал он. – И как бы ни были тяжелы веления этой власти, предъявляемые деревне, она должна их выполнить».

Конечно, первой и самой массовой формой сопротивления продразверстке стало резкое сокращение крестьянином своего хозяйства. Если в 1918 г. в Тамбовской губ. на одно хозяйство приходилось в среднем 4,3 десятины посева, то в 1920 г. – лишь 2,8 десятины. Другими словами, поля засевались в размерах, необходимых только для личного потребления. В 1921 г. из многих мест сообщали, что больше половины посевных площадей не засеяно. Почти прекратились поставки продуктов животноводства из-за резкого сокращения поголовья скота. Согласно одному из свидетельств, «крестьянство стало смотреть на свое хозяйство, как на чужое ему, как на явление, которым оно не дорожит».

Вспыхнув в середине августа 1920 г. в селах Хитрово и Каменка Тамбовского уезда, где крестьяне отказались сдавать хлеб и разоружили продотряд, огонь восстания распространялся по всей губернии. Уже в августе – сентябре 1920 г. антоновцы подковой охватили Тамбов, находясь всего в 15–20 верстах от губернского центра. Их численность достигла примерно 4 тыс. вооруженных повстанцев и около десятка тысяч людей с вилами и косами. 

14 ноября 1920 года повстанцы объединили все свои силы под одним командованием. Ими была создана Объединенная партизанская армия Тамбовского края, возглавил которую Петр Токмаков. В феврале 1921 года, когда повстанческое движение приобрело наивысший размах, число бойцов достигло 40 тысяч человек, армия была поделена на 21 полк и отдельную бригаду. Повстанцы громили совхозы и коммуны, портили железные дороги. 

Не дожидаясь решений Х съезда Российской коммунистической партии (большевиков) о замене продразверстки продналогом, Политбюро ЦК РКП(б) 2 февраля 1921 года поручило Николаю Бухарину, Евгению Преображенскому и Льву Каменеву «выработать и утвердить текст обращения... к крестьянам Тамбовской губернии с тем, чтобы распространять его только в этой губернии, не печатая в газетах». Обращение, в котором объявлялось об отмене продразверстки и разрешении местного торгового обмена сельскохозяйственными продуктами, начали распространять уже 9 февраля. Тамбовское крестьянство восприняло новую политику в целом одобрительно, но с некоторым скепсисом, который предполагает, что власть ничего не делает просто так, без тайной выгоды для себя: «Натурналог – та же разверстка, только название другое». Сомнения эти не были беспочвенными. Продналог на первых порах мало отличался от продразверстки: весной 1921 г. его размер по губернии определялся в 5,3 млн. пудов, а в октябре – уже в 8,5 млн. пудов. 

Переход к НЭПу ряд исследователей трактуют как переломное событие в ходе Тамбовского восстания, приведшее чуть ли не к прекращению крестьянского протеста. Авторитетный тамбовский историк В.Б. Безгин не разделяет такой оценки. По его мнению, крестьяне не верили правительственным декларациям, и поэтому это не могло повлиять на настроения повстанцев. Мужик был прагматиком, он судил о шагах власти по ее конкретным делам. В заявлениях и действиях представителей губернского руководства местные жители усматривали лукавство и высказывали закономерные сомнения в истинности заявленных мер. Приведем лишь некоторые крестьянские высказывания этого времени: «Советская власть будет брать с крестьян больше, чем по декрету о продналоге»; «как только уродится хлеб – будут отбирать по-прежнему»; «натурналог – та же разверстка, только название другое». В апреле 1921 г. из Шацкого уезда сообщали, что отношение населения к продналогу серьезно недоверчивое. «Бояться, что эти условия до уборки урожая с полей, после чего появятся продотряды, и начнется выкачка разверстки».

Надежда власти на спад протестной активности крестьян не оправдалась. Напротив, с началом весны партизаны осуществили ряд крупных боевых операций. В начале марта 1921 г. отряды восставших крестьян во главе с А. С. Антоновым предприняли рейд на территорию Сердобского уезда Саратовской губернии. А 1-я Повстанческая армия, ведомая И. С. Колесниковым, совершила длительный переход и 6 апреля 1921 г. предприняла попытку захвата Новохоперска Воронежской губернии. 

Таким образом, проведение продразверстки привело к тяжелым последствиям как в экономической, так и в социальной сферах. Наблюдалось резкое сужение сферы товарно-денежных отношений: сворачивалась торговля, в частности, была запрещена свободная продажа хлеба и зерна, ускорилось обесценивание денег, происходила натурализация заработной платы рабочих. Все это делало невозможным восстановление народного хозяйства. Кроме того, существенно ухудшились взаимоотношения между городом и деревней, между крестьянами и представителями советской власти, повсеместно вспыхивали крестьянские восстания. Однако решение об отмене продразверстки принципиальным образом не повлияло на ход крестьянского восстания и боевую активность повстанческих отрядов. Отток крестьян из партизанских отрядов был незначительным и не свидетельствовал о намерениях восставших прекратить вооруженную борьбу. Использование губернской властью в заготовке хлеба прежних подходов, а в борьбе с повстанцами – репрессивных мер убеждало местное население в декларативном характере поворота в продовольственной политике.

Материал подготовлен на основе открытых источников.

Статья подготовлена в рамках проекта «Трагедия по имени «Антоновщина», реализуемого при поддержке Фонда президентских грантов (Проект №: 20-1-015704). 

Авторы:

ЖИТИН РУСЛАН МАГОМЕТОВИЧ,
кандидат исторических наук, главный библиограф отдела краеведческой библиографии ТОГБУК «Тамбовская областная универсальная научная библиотека им. А. С. Пушкина», член АНО «Тамбовское библиотечное общество»;

ТОПИЛЬСКИЙ АЛЕКСЕЙ ГЕННАДЬЕВИЧ,
кандидат исторических наук, старший преподаватель кафедры всеобщей и российской истории ФГБОУ ВО «Тамбовский государственный университет имени Г.Р. Державина», член АНО «Тамбовское библиотечное общество».