Выпускник Мединститута ТГУ спасал людей в «красной зоне» по COVID-19 в Москве: интервью

Последние несколько месяцев медики всего мира оказались на передовой борьбы с новой коронавирусной инфекцией. Врачи трудятся с полной отдачей и всегда готовы прийти на помощь. Большинство из них проводят по полсуток в, так называемой, «красной зоне», где помогают пациентам бороться с вирусом. В одной из таких «красных зон», в столичной больнице, на протяжении месяца спасал людей тамбовчанин, выпускник Медицинского института ТГУ имени Г.Р. Державина Омар Идрис. О том, как это было, молодой врач рассказал в интервью интернет-журналу «448 вёрст».

– Омар, для начала расскажи, пожалуйста, о своём медицинском образовании. Где учился, по каким специальностям?

– Я закончил Медицинский институт ТГУ имени Г.Р. Державина, после чего поступил в Москве в РУДН, в ординатуру по сердечно-сосудистой хирургии. После выпуска из ординатуры работаю спортивным врачом в волейбольном клубе «Динамо» (Москва). 

– Как ты попал в число врачей, которые находятся в «красной зоне» и лечат пациентов с COVID-19? 

– Одну из больниц, в которой я проходил ординатуру, переделали под госпиталь (ЧУЗ ЦКБ РЖД им. Н.А. Семашко) для лечения больных с коронавирусом. Соответственно, там работают мои учителя – врачи, которые меня обучали в ординатуре. Мне просто позвонили и сказали, что пациентов очень много, что отделения полностью загружены больными, много тяжелобольных. Сказали, что, если есть возможность прийти и помочь –приходи и помоги!

– И ты сразу согласился? На каких условиях?

– Согласился со второго раза, потому что были некоторые вопросы по основной работе, но как только там стало понятно, что могу идти работать в больницу, сразу пошёл. По условиям – я даже не узнавал, когда подписывал договор, уже в процессе работы сказали, что да как.

– Сколько в общей сложности там проработал? Где жил всё это время?

– В «красной зоне» проработал месяц. Жил в гостинице при больнице.

– Действительно ли всё было так, как на многочисленных видео, гуляющих по интернету: очереди из машин скорой помощи в больницы? Много ли было больных в тяжёлой форме? Хватало ли рабочей медицинской силы?  

– Когда я только пришёл, очереди из скорых не было, потому что больница была заполнена практически полностью. Возможно, не везли, потому что уже некуда было класть. «Тяжёлых» было много; много тех, кто быстро «ухудшался». Врачей не хватало, многим приходилось перерабатывать. Но это было в начале. В конце мая, когда уже отделение было заполнено только наполовину, всех, конечно же, хватало.

– В СМИ часто звучит информация о том, что врачи проходят соответствующее обучение для лечения вирусных больных. Ты тоже его проходил? В чём оно заключалось? 

– Прошёл обучение на сайте НМО (Непрерывного медицинского образования). Несколько раз показали, как надевать костюм. А так –предоставили всю литературу, видеоматериалы. 

– Какова стандартная схема лечения вирусного больного? 

– Стандартной схемы нет, так как нет стопроцентно доказанных методов лечения. Поэтому по каждому пациенту принималось индивидуальное решение в зависимости от тяжести его состояния. В основном применяли антибиотики и противомалярийные препараты.

– Много врачей не смогли избежать заражения? 

– К сожалению, много. Есть и погибшие врачи в нашей больнице.

– Зачастую летальные исходы связаны с наличием у человека других заболеваний. Часто ли происходили случаи, когда пациенты, которые по всем показаниям были «крепкими», оказывались в списке «печальной» статистики? 

– Да! Очень запомнилась одна смена, когда умерло три человека в нашем отделении, из них двое были здоровые крепкие мужики. 

– Без наличия других хронических/сопутствующих заболеваний? 

– Один был с хроническими. Но суть в том, что, если бы не все эти «коронавирусные дела», то он бы жил и жил себе с этой болезнью лет 10, а, может, и 20, а, может, и 30.

– А были наоборот случаи, когда пожилые люди с хроническими/сопутствующими заболеваниями быстро шли на поправку? 

– О, да! И такое было. Был один дедушка лет 80-ти: его состояние резко ухудшилось, перевели в реанимацию, подключили к аппарату ИВЛ (а это не очень хороший прогностический признак), а через неделю он вернулся к нам в отделение! 

– Расскажи про личные эмоции и переживания. Наверняка было волнительно/страшно/боязно? Как справлялся с напряжением? 

– Было, конечно, по началу немного некомфортно из-за того, что идёшь работать с тем, с чем раньше никогда не сталкивался. Но уже через несколько смен это ощущение прошло. С напряжением... да никак – книги, фильмы... Были проблемы со сном, поэтому успевал много чем заниматься.

– У тебя был какой-то договор, который определял срок твоей работы с вирусными больными? Почему по истечении месяца ты перестал там работать? 

– Был договор на месяц с возможностью продления. Но мне скоро надо выходить на место моей основной работы, а надо ещё успеть сдать все анализы и пройти карантин. Поэтому принял такое решение.

– Все положенные федеральные доплаты получил?

– Да.

– В больнице, где ты работал, не испытывали нехватку средств защиты для медпресонала?

– Нет, с этим всё было очень хорошо. Всё было в полном объеме, всего хватало. Одноразовые костюмы использовались один раз.

– Но заражались всё равно... Всё же – какой основной способ передачи вируса? Самое опасное – то, что он оседает на поверхностях и способен ещё некоторое время оставаться «живым» там? 

– В больнице это происходит немного иначе, так как там большая «концентрация» вируса, и соответственно вирусная нагрузка на организм выше. Основной путь передачи – воздушно-капельный, но остальные тоже не менее опасны. Мы говорим, кашляем, чихаем, и всё это оседает в воздухе и на предметах. Потом мы хватаемся за предметы, и вирус попадает на нашу слизистую. А дальше всё зависит от многих показателей организма человека. 

– Если бы пришлось вернуться – предложили/попросили/сложились обстоятельства так, что не нужно было бы на основную работу – вернулся бы? 

– Да, там ещё много работы!

– Подтвердила ли сложившаяся ситуация твоё внутреннее убеждение о том, что ты не зря выбрал такую профессию? Что спасать людей – это и правда твоё истинное призвание? 

– Эта ситуация в очередной раз подтвердила то, что медицина – очень сложная и интересная штука, в которой работает много талантливых людей, которые в такие времена готовы быстро переквалифицироваться и идти спасать пациентов от малоизученных болезней. 

– Разворачивались ли на твоих глазах такие истории, когда врачи опускали руки, нервничали, отчаивались и теряли надежду? 

– К счастью, нет! Потому что во время этой пандемии, заработал какой-то коллективный разум и взаимопонимание. Как только что-то непонятное, экстренное и сложное происходило с пациентом, что вызывало у нас какие-то вопросы срочные, мы брали рацию, бросали клич о помощи, и буквально через пять минут из других отделений к нам приходили врачи, чтобы чем-то помочь. Потому что надо понимать: у нас не было инфекционистов в смене; со мной всегда дежурил либо невролог, либо дерматолог. И так почти во всех отделениях, особенно в дежурство. Неврологи, дерматологи, хирурги, стоматологи, спортивные врачи – отличная в общем-то команда для спасения мира от вируса. 

– Пару слов о том, какая обстановка была в больнице уже сейчас, когда твой месяц работы истёк? 

– Обстановка в больнице стала менее напряжённой, меньше пациентов. 

– Что думаешь по поводу возможной «второй волны»?

– Возможность второй волны... Не знаю, что сказать. Это всё только прогнозы. Сейчас не важно, будет ли вторая волна или нет, важно извлечь правильные уроки из первой волны, тогда дальше будет легче и меньше жертв.

– И в завершении хотелось бы получить от тебя профессиональный совет для всех наших читателей. 

– Всем хочу пожелать быть внимательными к себе и окружающим. Не верить во всякий бред! И помнить, что правила предосторожности, в первую очередь, не для себя, а для окружающих старшего поколения. 

– Что ты имеешь в виду под «всяким бредом»?

– Имею в виду всякие вышки 5G, чипирование, что вырус – это выдумки, и что «шведский путь» – самый правильный.

– Спасибо большое за беседу! Выражаем тебе глубокое уважение и желаем сил в нелегком труде!

Фото: из личного архива Омара Идриса

Фото на превью: Reuters